Все как один подтянуты, все как один в черном, галантны и говорили искренне. Сидели на хлипком стульчике. Лишь один 1 раз Даша поставила кресло — для Резо Габриадзе, потому что у него болела спина. И всего один раз я услышала наработанные, штампованные ответы. «Моя мама в свое время замечательно писала для «Театральной жизни». Она буквально растворялась в своих героях. Я обращаюсь к гостям с вопросами, в которых мне важно самой разобраться - о любви, судьбе, успехе, счастье, наконец.

Мама же изучала своих героев - актеров, как настоящий ученый, по двадцать раз встречалась с ними, смотрела все их спектакли и безошибочно знала, в каком порядке и какие вещи лежат на столике в гримерке у Андрея Миронова». Не знаю, в чем отличие методов мамы и дочки, кроме ритма жизни, в котором мы работаем и смотрим телепрограммы. В студии у Даши все поверхности заставлены дисками и книгами ее бывших и будущих героев. Она готовится к встрече с каждым по нескольку недель. Такое не под силу ни одному штату редакторов, суфлеров и продюсеров со всеми их скрытыми микрофонами.

Есть гости, к разговору с которыми готовиться нелегко. Но Даша не любит говорить о человеке, что он такой или, например, сякой. Ей неинтересен взгляд на мир, который Шукшин называл «дурной правдой». Сказать автору, что его спектакль плох, сможет любой дурак, отсюда и определение. А вот скажи ему: «Что, если бы вы там и тут сделали по-другому...» —да такое обсуждение автор почтет за счастье.



—У Гете я недавно прочла, что истина не в объективности, а в бескорыстной субъективности, —в очередной раз кладет меня на лопатки своей эрудированностью и тонкостью наблюдения Даша. —Помните, как у Марка Захарова? «Мюнхгаузен славен не тем, что летал или не летал, а тем, что не врет». Все его фантазии возникали из любви к миру и из желания сделать мир лучше — а значит, были правдой. Все, что добавляет в мир импульс со знаком плюс, — правда. Остальное — вранье.

То же относится и к ней самой. Она долго не могла найти свою, верную и легкую, интонацию в «Танцах со звездами», которые ведет вместе с Максимом Галкиным. «А недавно подумала: ведь в жизни я — легкий и веселый человек, зачем же мне привносить не мое, натужное веселье в эту сложную для меня передачу?» Тут же появилась и интонация, и образ, и Даша стала даже звать смотреть танцы режиссеров как экспертов. Оказалось, режиссеры видят конкурс совсем по-другому. И танцы, и Даша, и режиссеры — все только при обрели, никто ничего не потерял.

—Человек отказывается быть собой, чтобы чего-то добиться, и ничего не получает взамен. Если ты останешься собой, может быть, ты кому-то понадобишься. Изменишь себе — точно никому. Потому что главным конкурентом всегда будет та, настоящая — Мэрилин Монро, Мадонна, Моника Беллуччи. Или кем ты там еще собираешься притворяться.
—А как же понять, кто ты?
—На это может уйти жизнь.
—Разговоры в «Белой студии» помогают ускорить этот процесс?
—Валерий Тодоровский говорил мне, что это самое сложное: весь мир сопротивляется. Проверочный тест такой: что твое — дается тебе легко. Не пробивай стены головой.